О тюрьме

Вера без дел мертва
На Руси была такая традиция – после воскресной службы люди шли в тюрьмы – передачи несли заключённым, родным или вовсе незнакомым людям. Потому что читали Евангелие от Матвея: «Я… в темнице был, и вы пришли ко Мне». В этой главе Христос в ответ на недоумевающее: «Когда?», отвечал: всё, что вы сделали «одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».
У иерея Романа Новрузова непростое послушание: как благочинный всех храмов нашей Епархии, находящихся в местах лишения свободы, и помощник начальника Управления УФСИН Мурманской области по работе с верующими он бывает в тюрьмах два-три раза в неделю. Чтобы понимать объём работы, приведём статистику: на территории Мурманской и Мончегорской митрополии находятся восемь исправительных учреждений, включая два СИЗО. Силами Епархии построены четыре храма и две часовни, открыты две молельных комнаты. Богослужения в местах лишения свободы ведут по очереди священники Епархии. В каждом из храмов службы обязательно совершаются два раза в месяц.
— Отец Роман, почему именно Вы несёте это послушание?
— Вначале я из интереса стал ездить в тюрьмы вместе с отцом Андреем Разинковым, прежним настоятелем нашего Благовещенского храма в Коле. Потом я понял, насколько всё серьёзно. Там действительно есть много людей, которые через веру, через покаяние спасаются, осознав свою греховность. Всё серьёзно, это не просто такая игра в милосердие. Как, знаете, раньше бывало: в конце 1990-х — начале 2000-х годов, когда в колониях было тяжело с материальным обеспечением, туда приходили протестанты. Приносили ручки, тетрадки, всякую мелочь, которой там, кстати, очень не хватает. Они делали это с целью расположить заключённых к себе для дальнейшего общения. Но наши люди их не принимают. Получили какую-то выгоду, развернулись и ушли. И даже разговоров никаких нет. Совсем не так с православным батюшкой: я увидел жажду общения, жажду живого слова.
— Почему это так необходимо- окормлять колонии, приезжать туда священнику?
— Самая главная и основная задача священника – привести человека к искреннему покаянию. Покаяние – путь к спасению души, путь к оздоровлению психики. Человек получает первый сильный стресс, когда попадает в СИЗО. Ведь, как правило, преступления совершаются в каком-то угаре – пьяном, наркотическом или эмоциональном взрыве. И когда приходит отрезвление… им кажется, что жизнь окочена. Есть такие, которые хотят на себя руки наложить. Приходится с ними очень долго беседовать в этот острый момент, чтобы не совершили непоправимый грех.
Есть, конечно, люди, которые профессионально совершают преступления – это другой контингент. Такие редко начинают ходить в храм. Но и среди них есть исключения. Общение со священником делает своё дело. В первую очередь мы даём им возможность выговориться. Нужно понимать, что колония живёт по своим законам, и многие годы, десятилетия, система взаимоотношений администрации и осужденных людей была карательной: сделал что-то плохое – получи наказание. Только в последние годы исправительная система начала приобретать воспитательный характер, а с введением должности помощника по работе с верующими наша Церковь ставит перед собой задачу сохранения тех, кто сидит в местах лишения свободы, как личностей. По сути, в тюрьме нет ни одного человека, которому заключённый мог бы что-то о себе рассказать. Раскрыться нельзя, потому что тебя ударят именно в то самое больное место. Эта возможность на исповеди или в личном общении со священником излить душу очень ценна для них. У священника есть слово Божье, Евангельское, и душа живая чувствует, отзывается…
— Как организована приходская жизнь в колониях?
— Знаете, каждая колония имеет свой микроклимат, атмосферу. Удивительные вещи происходят – верующие в 17 колонии отмечали, что когда построили храм, даже отношение администрации к заключённым изменилось в лучшую сторону.
Сейчас духовное состояние общин гораздо прочнее, чем раньше. Поначалу мы ездили в колонии служить и возили с собой хор и пономарей. Сейчас при каждой колонии есть свои певцы, чтецы, пономари, при каждой общине работает воскресная школа. В 18 колонии организовали театральный кружок, ставят к Рождеству и Пасхе инсценировки на духовные темы. В прошлом году у них даже в роли Марины Мнишек выступала учительница из школы, которая при колонии работает. Мы уже три года подряд проводим в колониях конкурс православных чтецов. Оцениваем чтение Псалтири на церковнославянском языке и умение алтарников – чтение Апостола по правилам службы, с возгласами и прокимном. В конкурсе состязаются заключённые из разных колоний: в ИК-17 этапом привозят из других мест лишения свободы конкурсантов. В этом году мы стали определять не только три призовых места, но и обозначать лучшую команду. Это очень интересный конкурс. И некоторые его участники, освобождаясь из колонии, идут трудиться в храм. Один из них на Мурманском подворье Трифонов-Печенгского монастыря поёт в хоре. Ещё один человек два года назад освободился и уехал в Москву, там поёт и служит алтарником в храме. Некоторые уехали в среднюю полосу.
— А кто работает в воскресных школах?
— Сами заключённые. Отец Андрей зародил хорошую традицию, которая прижилась: если у осуждённых возникают вопросы, они записывают их в специальную тетрадку. И когда приезжает священник, ему эти вопросы задают. Бывает, забываешь, что ты в колонии. Сидишь с этими тетрадками, обсуждаешь духовные вопросы. Порой случается брать тайм-аут и искать ответы в разных источниках. Иногда человек, отсидевший лет восемь, из тюрьмы выходит с таким багажом знаний, как у первокурсника семинарии.
— Сейчас остро стоит вопрос социальной реабилитации заключённых. Те, кто ходит в храм, легче социализируются?
— Думаю, да. Во всяком случае, после освобождения они становятся прихожанами нашего Благовещенского храма. И не только. Я знаю, что несколько человек стали прихожанами Свято-Никольского собора, храма Спаса на Водах. В тюрьме всё так же как на воле. Есть приход – костяк верующих людей, которые стараются жить православной жизнью, а есть так называемые «захожане» — те, кто ещё не пришёл к Богу по-настоящему. Своих прихожан мы хорошо знаем, стараемся им помогать. Например, два года назад один человек из 16 колонии уехал в монастырь на Валаам. Хотя монастыри сейчас не хотят принимать бывших заключённых. Когда в 1990-е годы начали возрождаться монастыри, многие сидельцы старались найти себе место там. И оставили после себя нехорошее впечатление – нередко срывались. Поэтому чтобы сейчас монастырь принял бывшего заключённого хотя бы трудником – это очень редкий случай. Человек, о котором я рассказываю, сидел очень долго за тяжкое преступление. Но он искренне каялся, не пропускал ни одной службы, был звонарём в храме. И, следуя своей мечте уехать на Валаам, он несколько лет вёл переписку с монастырём, был заочно знаком с монахами. Игумен прислал мне письмо с просьбой дать ему рекомендацию. Я сделал это с лёгким сердцем. Конечно, я не мог написать того, что я знал о нём как исповедник. Я описал, как он вёл себя, как молился, как нёс своё послушание. И его приняли по моей рекомендации.
— Отец Роман, как Вы думаете, почему случаются рецидивы? Ведь есть и такие заключённые, для которых тюрьма – дом родной?
— Среди совершивших преступление многократно очень много обездоленных людей, которые в силу своей пагубной жизни и постоянных «отсидок» потеряли все социальные связи, в первую очередь с родственниками. Они, выйдя на волю и столкнувшись с реалиями жизни и своего положения в ней, часто задумываются о возвращении в тюрьму, потому что им там всё понятно, там свои законы, которые, кстати, работают. Людей глубоко павших священник только раздражает. Мне их жалко искренне, потому что им вернуться к нормальной жизни очень тяжело. Вы когда-нибудь волка в клетке видели? Вот такие глаза я видел, только в облике человеческом. Если человек не становится на стезю христианства, на путь осознания своих грехов, с ним ничего не сделаешь. Даже святые отцы в молитвах просили зреть свои грехи самые маленькие и незначительные. А многие люди не видят тяжких грехов, или говорят о грехе, но вину свою в том, что они совершили, переносят на других людей или на жизненные обстоятельства. Пытаются себя оправдывать этими обстоятельствами. Вырос не там, не в ту среду попал. А это не имеет значения! В любых обстоятельствах человек мог поступить по-человечески. Можно было сидеть на хлебе и воде, но вылезти из «болота». Иногда мне говорят: «Батюшка, я не могу домой возвращаться, меня найдут подельники и всё по новой начнётся!» Силы воли не хватает, а её нужно духовными трудами воспитывать, она сама по себе не появляется. Когда человек приходит к вере, он через чтение Евангелия, трудов святых отцов начинает понимать, что если в жизни что-то с ним случилось, то причина в нём самом. Не надо ни на кого пенять! Все зависит только от личного выбора. Часто мне приходится слышать и такие слова: «Знаете, батюшка, я сижу здесь десять лет, и я благодарю Господа Бога, что я сюда попал. Если бы я сюда не попал, моя душа пропала бы». Любовь Божья, которую мы часто представляем в виде благ, которые должны с небес на нас свалиться, состоит в другом – Господь премудро всё устраивает. Он попустил человеку пасть, но если тот протянул руку, Бог ему всегда поможет. Вытащит из самой бездны! Они идут за Господом и приходят к такому осознанию жизни! Выходят на свободу эти люди, которые ещё там начинают думать, как им жить на воле. И как Господь им помогает! Находят хороших женщин, женятся, венчаются, работают, живут нормальной жизнью.
— Батюшка, недавно в СМИ как раз была информация о том, что Вы совершили таинство венчания в колонии…
— В колониях редко венчаются, крестятся чаще. Мы стараемся венчать только тех, кто состоит в общине и кто был в браке до того, как попал в тюрьму. Важно, чтобы жёны тоже жили церковной жизнью. Великое таинство не должно быть обречено на великий грех. Есть священники, которые категорически не венчают в колонии. Я считаю, что мы, священники, в любом случае берём на себя ответственность – мы не можем всего предвидеть, даже на воле. Но такой кредит доверия помогает, венчание держит людей.
— А чем обычные люди, прихожане наших храмов, могут помочь заключённым?
— В колониях не хватает средств, чтобы устроить хороший праздник – купить пирогов, например или других каких угощений. У нашего Благовещенского прихода есть возможность выделить из пожертвований прихожан деньги на праздники. На Пасху заказываем куличи, прихожане приносят крашеные яйца. Утром или накануне Пасхи отвозим всё это в колонии. И так организовано во всех приходах нашей епархии. Именно на Пасху, в самый светлый праздник, во все колонии и СИЗО нашей области доставляются праздничные угощения. Радость Воскресения Господня чувствуется там, как и повсюду в эти дни. Я стараюсь посетить тех, кто находится в СИЗО, обойти все камеры. А в повседневной жизни не хватает медикаментов, канцтоваров, белья, предметов личной гигиены. Всё это можно передать через меня. А найти меня нетрудно – в храме Благовещения Пресвятой Богородицы г. Кола.
Беседовала Виктория Липинская